Ночь прошла более чем спокойно. Крепко спящий Питер не проснулся даже около полуночи, когда в общем зале на первом этаже таверны кто-то взялся за лютню, и тихая попойка превратилась в шумную вечеринку. Помятый шлем мирно поблескивал в лунном свете, верный меч грозно казал стальную рукоять из-под теплого плаща хозяина — как обычно он хранил покой Питера, растянувшись возле подушки…

Бывшего аврора разбудило солнце; невыносимо яркий луч пробрался через окно и ударил прямо по глазам. Питер, недовольно поморщившись, перевернулся на другой бок, но привыкший к краткому сну организм уже был готов к новому дню. Он полежал еще пару минут, чтобы оценить свое состояние, и медленно сел. Раненная рука тут же откликнулась тупой болью. Питер потянулся за мешком, достал обезболивающее и сделал глоток. Зелье не только сняло боль, но и очистило сознание от лишних мыслей и ощущений.
— Этак ты, бросаясь в бой, начнешь «на всякий случай» обезболивающее глотать…
Он поднялся на ноги, первым делом осмотрел свою амуницию и пришел к выводу, что сразу после легкого завтрака займется починкой шлема.
— Должно быть, забавный у меня видок, — пробормотал он, растрепав пальцами коротко остриженные волосы.
Меч пришлось подвесить к поясу, носить его по привычке за спиной с больной рукой было неудобно. В торбе лежало немного денег, на починку любимого шлема должно хватить. Отыскалась и еще одна рубашка взамен разрезанной в процессе лечения.
Минут через пятнадцать, набросив плащ, подхватив торбу с шлемом и заперев дверь комнаты, Питер спустился в общий зал. Близилось утро, народа в зале оказалось совсем немного — были заняты лишь три стола и те не полностью. Трактирщик заспанно расставлял по полкам стаканы и бутыли и не сразу заметил подсевшего к стойке Питера.
— Надеюсь, ночь прошла спокойно? — поинтересовался бывший аврор.
— Спасибо, таинственный гость, вполне мирно, — трактирщик оторвался от наведения порядка и подошел к постояльцу. — Чего-нибудь желаете?
— От пары глотков доброго вина я бы не отказался, — он нашел в себе силы слегка улыбнуться. — И, может быть, немного хлеба и меда.
— Завтрак истинного воина, — одобрил трактирщик и скрылся за дверями кухни.

Дожидаясь его возвращения, Питер повернулся спиной к стойке и окинул взглядом зал. Полторы дюжины добротных дубовых столов стояли в два ряда полукругом, оставляя достаточно места, чтобы пуститься в пляс или, если уж напала охота, почесать о товарища кулаки. Большой очаг в дальней части помещения уже пылал, несмотря на ранний час. Возле входной двери незаметно притулились двое охранников; Питер им явно чем-то не приглянулся — оба не сводили с него подозрительных взглядов.
К моменту возвращения хозяина таверны Питер вновь сидел лицом к стойке, опершись на нее локтем здоровой руки. Взгляд трактирщика невольно скользнул по открытому запястью бывшего аврора и зацепился за старые следы оков.
— Что же это за дьявол к нам пожаловал?.. — его на мгновение пробрала дрожь, но он справился с собой и с негромким стуком поставил перед гостем высокую кружку вин и две неглубокие мисы — с кусками хлеба и медом.
— Благодарю, — Пит придвинул ближе кружку и, на миг замерев, вновь обратился к трактирщику: — Не знаешь ли ты где-нибудь неподалеку мастерскую достойного оружейника?
— Здесь, в Хогсмиде? — трактирщик задумался, опершись о стойку и словно забыв о своих опасениях. — Есть здесь одна кузница… Но все же есть ты желаешь видеть действительно искусную работу, лучше отправляйся в Косой переулок. Там несложно найти мастерскую Торвала.
— Что ж, спасибо, загляну, — Питер вполоборота повернулся к очагу и сделал глоток вина.
Трактирщик некоторое время наблюдал за тем, как мужчина поглощал свой нехитрый завтрак, потом все же не выдержал и спросил:
— Ты к нам издалека прибыл?..
Питер поднял на него взгляд, и в глазах бывшего аврора внезапно полыхнули ярость напополам с болью и отчаянием.
— Можно сказать и так, — тихо ответил он, отодвинув опустевшие мисы, поднялся и направился к выходу. — Доброго вам дня, хозяин…
— Не хотел бы ты назвать свое имя, таинственный гость? — окликнул его трактирщик.
Аврор остановился, медленно и плавно обернулся жутковатым движением старого вояки и взглянул мужчине в глаза.
— Берхам. Питер Берхам.
Отвернувшись, он распахнул дверь и шагнул в солнечный летний день.